Резюме

Наличие у пациентов коморбидной патологии является значимым предиктором неблагоприятного течения коронавирусной инфекции COVID-19. Наиболее часто фиксируется тяжелое течение коронавирусной инфекции у пациентов с присутствием в соматическом статусе компонентов метаболического синдрома: артериальной гипертензии, ожирения, нарушения углеводного и липидного обменов. Несмотря на то что большинство пациентов, инфицированных вирусом SARS-CoV-2, выздоравливают в течение нескольких недель после заражения, у части людей возникают явления постковидного синдрома. Отдаленные последствия со стороны сердечно-сосудистой системы крайне важны, так как они могут существенно влиять на долгосрочный прогноз и качество жизни пациентов, перенесших коронавирусную инфекцию COVID-19. В данном литературном обзоре мы представляем актуальные данные, касающиеся отдаленных эффектов COVID-19 в части впервые возникших компонентов метаболического синдрома.

Введение

5 мая 2023 г. Всемирная организация здравоохранения объявила об отмене глобальной чрезвычайной ситуации в области здравоохранения в связи с пандемией COVID-19. По официальным данным, за время пандемии в мире было зафиксировано 765 млн случаев заражения коронавирусной инфекцией и 6,9 млн смертей от осложнений [1]. По истечении последних 3 лет, посвященных борьбе с коронавирусной инфекцией, у мирового медицинского сообщества не остается сомнений в том, что коморбидная патология является значимым предиктором неблагоприятного течения COVID-19. При этом, в соответствии с данными литературы [2], наиболее часто фиксируется тяжелое течение коронавирусной инфекции у пациентов с наличием в соматическом статусе компонентов метаболического синдрома (МС): артериальной гипертензии (АГ), ожирения, нарушения углеводного и липидного обмена.

Безусловно, МС является самостоятельным фактором риска развития неблагоприятных исходов, вплоть до летального, но не следует исключать факты впервые возникших случаев сахарного диабета (СД), АГ, избыточной массы тела и дислипидемий как последствий инфекции COVID-19, отягощающих течение постковидного синдрома и являющихся его проявлением.

По данным С. Steenblock и соавт., до 50% умерших от COVID-19 имели метаболические и сосудистые нарушения. Однако не только пациенты с имеющимися метаболическими нарушениями подвергаются повышенному риску развития тяжелых форм COVID-19, инфицирование SARS-CoV-2 тоже может привести к возникновению СД, избыточной массе тела, АГ и прогрессированию ранее существовавших метаболических нарушений [3].

Цель данной публикации – представление актуальных данных, касающихся последствий COVID-19 в части впервые возникших компонентов МС.

Материал и методы

В течение последних нескольких лет человечество столкнулось с одновременным течением двух эпидемий: неинфекционной эпидемии сердечно-сосудистых заболеваний и эпидемии COVID-19. Патология сердечно-сосудистой системы – одно из наиболее частых коморбидных состояний у пациентов с COVID-19 [4]. Метаанализ 6 клинических исследований, в который были включены 1527 случаев заболевания коронавирусной инфекции, обозначил наличие АГ у 17,1% пациентов, ишемической болезни сердца и/или цереброваскулярной болезни – у 16,4%, СД 2-го типа – у 9,7% пациентов [5]. При этом большинство наиболее тяжелых пациентов, поступавших в отделения интенсивной терапии, характеризовались наличием сопутствующей патологии.

В данном контексте МС вводится как общий знаменатель этих сопутствующих заболеваний, поскольку он определяется как совокупность метаболических нарушений, включающих инсулинорезистентность, дислипидемию, ожирение и АГ, которые являются факторами риска развития СД 2-го типа и сердечно-сосудистых заболеваний [6, 7].

Несмотря на то что большинство пациентов, инфицированных вирусом SARS-CoV-2, выздоравливают в течение нескольких недель после заражения, у части людей возникают явления постковидного синдрома.

Термин «постковидный синдром» (синонимы «длительный COVID-19» или «long COVID-19») употребляется для обозначения совокупности долгосрочных симптомов, наблюдаемых у некоторых пациентов после перенесенного COVID-19. Испытывающие постковидный синдром иногда говорят о себе как о страдающих «затяжным COVID-19» [8].

Эти симптомы могут сохраняться с периода первоначального заболевания или развиться после выздоровления; они могут появляться, исчезать или рецидивировать со временем.

К самым распространенным симптомам постковидного синдрома относятся утомляемость, одышка и когнитивная дисфункция (например, спутанность сознания, забывчивость или неспособность сосредоточиться и ясно мыслить), однако многогранный долгосрочный клинический эффект последствий COVID-19 в значительной степени до сих пор неясен [9, 10].

Отдаленные последствия со стороны сердечно-сосудистой системы крайне важны, так как они могут существенно влиять на долгосрочный прогноз и качество жизни пациентов, перенесших новую коронавирусную инфекцию. Из-за наличия ассоциации вируса SARS-CoV-2 с нарушениями регуляции липидного и углеводного обмена, а также учитывая хроническое повреждающее действие этого вирусного агента на сердечно-сосудистую систему [11], нельзя упускать из внимания влияние перенесенной инфекционной патологии на возникновение и/или усугубление имеющихся метаболических нарушений. Вынужденные социальная изоляция и гиподинамия в условиях карантинных противоэпидемических мероприятий также могли создавать для этого неблагоприятный фон [12].

Впервые возникший сахарный диабет

Несмотря на очевидное клиническое улучшение при выписке после первичной инфекции COVID-19, у многих пациентов сохраняются остаточные симптомы и персистирующая гипергликемия при обследовании через несколько месяцев [13]. Значительно повышенный уровень С-пептида натощак через 6 мес после выздоровления от COVID-19 свидетельствует о том, что COVID-19 может увеличить риск развития инсулинорезистентности [14].

Исследование 354 лабораторно подтвержденных случаев COVID-19 показало, что у 10 человек без выявленных ранее сопутствующих заболеваний в анамнезе после выздоровления от COVID-19 при последующем 3-месячном наблюдении после выписки впервые был диагностирован СД 2-го типа [15]. Схожие результаты продемонстрированы в крупном ретроспективном когортном исследовании, где период наблюдения после окончания стационарного лечения составил 140 дней: случаи вновь диагностированного СД 2-го типа были значительно выше у пациентов, с лабораторно подтвержденным вирусом SARS-CoV-2 (p=0,001), а не у пациентов с отсутствием идентификации [16]. Аналогичные результаты когортного исследования 1733 человек с COVID-19, выписанных из стационара в Китае, показали, что у 58 пациентов, не сообщавших о ранее существовавшем СД 2-го типа в анамнезе, заболевание было впервые диагностировано при последующем наблюдении в течение 6 мес после выздоровления от коронавирусной инфекции [17].

Впервые возникшая артериальная гипертензия

Когортное исследование, проведенное М. Akpek и соавт., показало, что систолическое и диастолическое артериальное давление (АД) у пациентов было значительно выше через 1 мес после заражения COVID-19 по сравнению с периодом стационарного лечения по поводу этого заболевания [18]. Другое когортное исследование также показало, что у 40 (21,6%) выписанных пациентов наблюдалась неконтролируемая АГ, требующая применения гипотензивной терапии, позднее чем через 3 нед после выписки из стационара, где пациенты наблюдались по поводу COVID-19 [19]. Исследование типа «случай–контроль» в Египте, в котором сравнивали клинические проявления и лабораторные изменения у 120 выживших пациентов после COVID-19 со 120 здоровыми участниками без наличия в анамнезе COVID-19, показало, что систолическое АД было значительно повышено у выживших после COVID-19 [20]. В исследовании 354 выздоровевших пациентов с COVID-19 было отмечено, что через 3 мес после выздоровления у 5 человек развилась гипертензия, и 51% этих людей сообщили об общих симптомах усталости и постоянного кашля, что являлось статистически значимым (p=0,027) [15].

Впервые возникшая дислипидемия

В проспективном обсервационном когортном исследовании А. Dennis и соавт. сопоставлялись пациенты, госпитализированные по причине тяжелого течения COVID-19, и пациенты, проходящие лечение от COVID-19 на амбулаторном этапе. Исследование показало значительно более высокие уровни триглицеридов, общего холестерина и холестерина липопротеинов низкой плотности через 4 мес после выписки у прошедших стационарный этап лечения по сравнению с негоспитализированными пациентами [21]. Аналогичные результаты представлены в ретроспективном когортном исследовании через 6 мес после выписки из госпиталя: общий холестерин, холестерин липопротеинов низкой и высокой плотности были значительно выше у пациентов с тяжелой формой COVID-19, чем у перенесших заболевание в более легкой форме [22]. Результаты исследования M.A. Gameil и соавт. показали, что среди других биохимических изменений уровни триглицеридов и холестерина липопротеинов низкой плотности были значительно выше (p=0,001) через 3 мес после выздоровления от инфекции SARS-CoV-2, чем у их сверстников из контрольной группы без наличия в анамнезе COVID-19 [20].

Обсуждение

Недавний метаанализ, объединивший результаты 4 обсервационных исследований, показал, что риск развития СД в периоде, следующем за выздоровлением от COVID-19, выше на 59% [23]. Отдельные исследования, оценивающие впервые возникшую АГ у выживших после COVID-19, продемонстрировали повышение систолического АД и минимальные изменения диастолического АД через 1–3 мес после выздоровления [15, 18–20]. Исследования липидного профиля, включенные в этот обзор, выявили значительное повышение уровней триглицеридов, холестерина липопротеинов низкой плотности и общего холестерина у пациентов через 3–6 мес после выписки из стационара по сравнению с теми, кто не нуждался в госпитализации или имел более легкое течение COVID-19 [20–22].

SARS-CoV-2 и сахарный диабет

Было предложено несколько гипотез для объяснения связи между впервые возникшим СД и COVID-19. Возможным механизмом изменения метаболизма является повреждение SARS-CoV-2 поджелудочной железы. Ангиотензин-превращающий фермент 2 (ACE2) играет решающую роль в гомеостазе глюкозы и секреции инсулина, регулируя физиологию β-клеток. В поджелудочной железе ACE2 экспрессируется в островках Лангерганса [24, 25], в свою очередь, мембранный белок ACE2 облегчает прикрепление и проникновение SARS-CoV-2 в клетки-хозяева [26]. Учитывая способность SARS-CoV-2 инфицировать клетки поджелудочной железы человека, есть веские основания полагать, что SARS-CoV-2 может проникать в поджелудочную железу, напрямую вызывая ее повреждение и возникновение СД, перепрограммируя клетки на выработку глюкагона, а не инсулина [27].

Также SARS-CoV-2 вызывает опосредованный макрофагами «цитокиновый шторм», при котором повышенный уровень циркулирующих цитокинов и гиперактивация иммунных клеток приводят к избыточному воспалению, способствующему увеличению резистентности к инсулину и гиперстимуляции β-клеток. SARS-CoV-2 индуцирует снижение фермента SETDB2 в макрофагах, вызывая усиление транскрипции воспалительных цитокинов, что тоже приводит к повреждению ткани поджелудочной железы [28]. Патоморфологическое исследование тканей пациентов, умерших от COVID-19, выявило локальное воспаление, вызванное вирусом SARS-CoV-2, являющееся следствием некроптотической гибели клеток в островках и вызывающей их повреждение [29].

Недавнее Кохрановское исследование показало, что системные глюкокортикоиды, вероятно, снижают смертность от всех причин у людей, госпитализированных из-за систематического COVID-19 [30], однако глюкокортикоиды повышают резистентность тканей к инсулину, усиливают глюконеогенез и вызывают выраженную гипергликемию.

К сожалению, использование иррационально высоких доз стероидов при лечении пациентов с COVID-19 может привести к транзиторной гипергликемии, вызванной глюкокортикоидами.

Как правило, транзиторная гипергликемия является временной проблемой, которая решается после прекращения приема глюкокортикоидов, но в настоящее время данные показывают, что СД, возникший на фоне приема стероидов, может сохраняться и усугублять ранее существовавшие метаболические нарушения [31].

SARS-CoV-2 и артериальная гипертензия

АГ является основным фактором риска инсульта, ишемической болезни сердца, хронической болезни почек, сердечной недостаточности и заболеваний периферических сосудов, поэтому ее ранняя диагностика и своевременное вмешательство имеют решающее значение для предотвращения этих осложнений. Возможные механизмы, объясняющие развитие впервые возникшей АГ из-за инфекции SARS-CoV-2, включают нарушение регуляции ренин-ангиотензин-альдостероновой системы (РААС). Предполагается, что SARS-CoV-2 связывается с рецептором ACE2 через его шиповидный (S) белок, временно подавляя ACE2 и приводя к нарушению регуляции передачи сигналов РААС [27].

ACE2 способствует расщеплению ангиотензина II и противодействует РААС, приводя к локальному накоплению ангиотензина II [32]. Ангиотензин II приводит к неблагоприятным эффектам, включая вазоконстрикцию [33], регулирует активность НАДФН-оксидазы, что приводит к увеличению продукции активных форм кислорода (АФК), дополнительно повреждая эндотелий и в конечном итоге приводя к повреждению органов [32]. Кроме того, данный дисбаланс подавляет кардиозащитные факторы ангиотензина 1–7 РААС [34].

SARS-CoV-2 и дислипидемия

Измерение липидов и липопротеинов плазмы имеет решающее значение в управлении риском сердечно-сосудистых заболеваний. Существует несколько возможных механизмов, которые могут объяснить, почему у пациентов впервые возникает дислипидемия после заражения COVID-19.

Во-первых, SARS-CoV-2 представляет собой оболочечный вирус, а это означает, что его окружает двойной липидный слой, следовательно, метаболизм липидов играет решающую роль в жизненном цикле вируса [34]. Вирус использует свою липидную оболочку для инвазии и нацелен на синтез липидов и сигнальную модификацию клеток-хозяев, чтобы генерировать липиды для своей оболочки [35].

Во-вторых, липиды играют решающую роль в модуляции иммунной системы. SARS-CoV-2 вызывает «цитокиновый шторм» из-за чрезмерной активации иммунных клеток, вызывающей иммуноопосредованную воспалительную дислипопротеинемию и нарушение регуляции выработки липидов иммунными клетками [36]. Низкий уровень липопротеинов высокой плотности препятствует способности связывать и нейтрализовать липиды, ассоциированные с патогенами, которые опосредуют чрезмерную иммунную активацию, приводящую к хроническому воспалению [35]. Наконец, печень играет жизненно важную роль в метаболизме липидов. Повреждения печени, вызванные SARS-CoV-2 через печеночный рецептор ACE2/DPP-4, обычно проявляются снижением уровня альбумина и повышением уровней аминотрансфераз и билирубина [37].

Стойкие патофизиологические и клинические изменения после заражения SARS-CoV-2 привлекают внимание к важности разработки стратегий смягчения последствий COVID-19. Крупное обсервационное исследование в Италии среди вакцинированных и невакцинированных медицинских работников, инфицированных SARS-CoV-2, показало более низкую необходимость в госпитализации по поводу COVID среди вакцинированных [38].

Кроме вышеперечисленных причин неблагоприятного воздействия COVID-19 на течение имеющейся коморбидной патологии и возникновение метаболических нарушений в периоде реконвалесценции, следует отметить немаловажный социальный фактор, с которым столкнулись многие пациенты в период пандемии. Пациенты с хроническими заболеваниями были особо уязвимы из-за ограниченного доступа к медицинской помощи и карантинных мер. По всему миру доступ к лечению СД был ограничен, а сами пациенты старались не обращаться за медицинской помощью из-за боязни заразиться вирусом SARS-CoV-2.

Один из опросов медицинских работников показал, что лечение СД и гипертонической болезни во время пандемии часто прерывалось [39]. Дополнительные осложнения также возникли в результате значительного снижения физической активности, изменения пищевых привычек и связанного с этим увеличения массы тела. В целом физическая активность была ниже у взрослых с СД 2-го типа во время карантина, особенно у женщин, пожилых людей, людей с ожирением и представителей этнических меньшинств [40]. При этом, несмотря на ожидаемое негативное влияние карантина, ретроспективный анализ не выявил ухудшения контроля уровня глюкозы в связи с изменением образа жизни [41].

Заключение

При анализе данных пациентов, выживших после тяжелого острого респираторного синдрома в период эпидемии атипичной пневмонии в 2003 г., спустя 12 лет после выздоровления у них наблюдались долгосрочные метаболические нарушения, которые включали вновь возникшие инсулинорезистентность, дислипидемию и АГ [42, 43]. Кроме того, наблюдалась длительная постинфекционная астения, характеризующаяся синдромом хронической усталости, миалгическим энцефаломиелитом, депрессией и нарушениями сна [44]. Аналогичные долгосрочные последствия COVID-19, называемые постковидным синдромом, фиксируются у пациентов, перенесших COVID-19 [45].

В дополнение к другим симптомам, характерным для постковидного синдрома, пациенты подвергаются повышенному риску развития новых случаев СД, АГ, избыточной массы тела и дислипидемии через несколько месяцев после выздоровления от COVID-19.

Необходимо разработать клинические рекомендации по диагностике и лечению постковидного синдрома, в которых бы учитывались факторы риска метаболических изменений, таких как возникновение ранее отсутствовавших СД, АГ, гиперлипидемии и ожирения, чтобы обеспечить оказание комплексной медицинской помощи пациентам, входящим в группу риска по МС, с их последующим наблюдением и мониторингом после выздоровления от COVID-19. Необходимо проведение дальнейших исследований с многофакторным анализом долгосрочных последствий после излечения от COVID-19.

Не исключено, что постковидный синдром может стать социально значимой проблемой общественного здравоохранения в ближайшем будущем.

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ

Григорьевская Александра Сергеевна (Aleksandra S. Grigorievskaya) – руководитель КДЦ, АО ГК «МЕДСИ», Москва, Российская Федерация
E-mail: dr.grigorievskaya@gmail.com
https://orcid.org/0000-0001-8804-9914

Платонов Дмитрий Александрович (Dmitry A. Platonov) – врач-терапевт, аллерголог-иммунолог, АО ГК «МЕДСИ», Москва, Российская Федерация
E-mail: platonov.da@medsigroup.ru
https://orcid.org/0000-0003-3011-0385

Селюцкий Станислав Игоревич (Stanislav I. Selyutsky) – врач-терапевт, пульмонолог, АО ГК «МЕДСИ», Москва, Российская Федерация
E-mail: selyuckij.si@medsigroup.ru
https://orcid.org/0009-0001-9023-5369

Гребнева Ольга Сергеевна (Olga S. Grebneva) – кандидат медицинских наук, главный специалист по направлению «Терапия», АО ГК «МЕДСИ», Москва, Российская Федерация
E-mail: grebneva.os@medsigroup.ru

Патрикеев Александр Викторович (Aleksander V. Patrikeev) – кандидат медицинских наук, врач-кардиолог, главный специалист по направлению «Кардиология», АО ГК «МЕДСИ», Москва, Российская Федерация
E-mail: patrikeev.av@medsigroup.ru
https://orcid.org/0000-0001-8657-4184

Литература

1. World Health Organization Coronavirus (COVID-19) Dashboard. Available at: https://covid19.who.int/ (accessed 10.05.2023)
2. Chocair P.R., Neves P.D.M.M., Pereira L.V.B., Mohrbacher S., Oliveira E.S., Nardotto L.L., Bales A.M., Sato V.A.H., Ferreira B.M.C., Cuvello Neto A.L. COVID-19 and Metabolic Syndrome // Rev. Assoc. Med. Bras. 2020. Vol. 66 (7). Р. 871–875. DOI: https://doi.org/10.1590/1806-9282.66.7.871
3. Steenblock C., Schwarz P.E.H., Ludwig B., Linkermann A., Zimmet P., Kulebyakin K., Tkachuk V.A., Markov A.G., Lehnert H., de Angelis M.H., Rietzsch H., Rodionov R.N., Khunti K., Hopkins D., Birkenfeld A.L., Boehm B., Holt R.I.G., Skyler J.S., DeVries J.H., Renard E., Eckel R.H., Alberti K.G.M.M., Geloneze B., Chan J.C., Mbanya J.C., Onyegbutulem H.C., Ramachandran A., Basit A., Hassanein M., Bewick G., Spinas G.A., Beuschlein F., Landgraf R., Rubino F., Mingrone G., Bornstein S.R. COVID-19 and metabolic disease: mechanisms and clinical management // Lancet Diabetes Endocrinol. 2021. Vol. 9 (11). Р. 786–798. DOI: https://doi.org/10.1016/S2213-8587(21)00244-8
4. Driggin E., Madhavan M.V., Bikdeli B., Chuich T., Laracy J., Bondi-Zoccai G. et al Cardiovascular Considerations for Patients, Health Care Workers, and Health Systems During the Coronavirus Disease 2019 (COVID-19) Pandemic // J. Am. Coll. Cardiol. 2020. DOI: https://doi.org/10.1016/j.jacc.2020.03.031
5. Li B., Yang J., Zhao F., Zhi L., Wang X., Liu L., Bi Z., Zhao Yu. Prevalence and impact of cardiovascular metabolic diseases on COVID-19 in China // Clin. Res. Cardiol. 2020. Vol. 109. Р. 531–538. DOI: https://doi.org/10.1007/s00392-020-01626-9
6. Neto J.C.G.L., Oliveira J.F.S.F., Souza M.A., Araújo F.M., Damasceno M.M.C., Freitas R.W.J.F. Prevalência da síndrome metabólica e de seus componentes em pessoas com diabetes mellitus tipo 2 // Texto Contexto Enferm. 2018; Vol. 27 (3).
7. Rochlani Y., Pothineni N.V., Kovelamudi S., Mehta J.L. Metabolic syndrome: pathophysiology, management, and modulation by natural compounds // Ther. Adv. Cardiovasc. Dis. 2017. Vol. (8). Р. 215–225. DOI: https://doi.org/ 10.1177/1753944717711379
8. https://www.who.int/ru/news-room/questions-and-answers/item/coronavirus-disease-(covid-19)-post-covid-19-condition
9. NHS Long-Term Effects of Coronavirus (Long COVID). NHS Choices [(accessed on 10 March 2022)]. Available online: https://www.nhs.uk/conditions/coronavirus-COVID-19/long-Term-Effects-of-Coronavirus-Long-Covid
10. World Health Organisation. (n.d.) Coronavirus Disease (COVID-19): Post COVID-19 Condition. World Health Organisation [(accessed on 10 March 2022)]. Available online: https://www.who.int/news-room/questions-and-answers/item/coronavirus-disease-(COVID-19)-post-covid-19-condition
11. ZhengY.-Y., MaY.-T., Zhang J.-Y., Xie X. COVID-19 and the cardiovascular system // Nature Reviews Cardiology. 2020. Mar 5. DOI: https://doi.org/10.1038/s41569-020-0360-5
12. Барбараш О.Л., Каретникова В.Н., Кашталап В.В., Зверева Т.Н., Кочергина А.М. Новая коронавирусная болезнь (COVID-19) и сердечно-сосудистые заболевания. Комплексные проблемы сердечно-сосудистых заболеваний. 2020. Vol. 9 (2). Р. 17–28. DOI: https://doi.org/10.17802/2306-1278-2020-9-2-17-28
13. Montefusco L., Ben Nasr M., D’Addio F., Loretelli C., Rossi A., Pastore I., Daniele G., Abdelsalam A., Maestroni A., Dell’Acqua M. et al. Acute and long-term disruption of glycometabolic control after SARS-CoV-2 infection // Nat. Metab. 2021.Vol. 3. Р. 774–785. DOI: https://doi.org/10.1038/s42255-021-00407-6
14. Chen M., Zhu B., Chen D., Hu X., Xu X., Shen W.J., Hu C., Li J., Qu S. COVID-19 may increase the risk of insulin resistance in adult patients without diabetes: A 6-Month prospective study // Endocr. Pract. 2021. Vol. 27. Р. 834–841. DOI: https://doi.org/10.1016/j.eprac.2021.04.004
15. Nesan G., Keerthana D., Yamini R., Jain T., Kumar D., Eashwer A., Maiya G.R. 3-month symptom-based ambidirectional follow-up study among recovered COVID-19 patients from a tertiary care hospital using telehealth in Chennai, India // Inq. J. Med. Care Organ. Provis. Financ. 2021. Vol. 58. 469580211060165. DOI: https://doi.org/10.1177/00469580211060165
16. Ayoubkhani D., Khunti K., Nafilyan V., Maddox T., Humberstone B., Diamond I., Banerjee A. Post-COVID syndrome in individuals admitted to hospital with COVID-19: Retrospective cohort study // BMJ. 2021. Vol. 372. Р. 693. DOI: https://doi.org/10.1136/bmj.n693
17. Huang C., Huang L., Wang Y., Li X., Ren L., Gu X., Kang L., Guo L., Liu M., Zhou X. et al. 6-Month consequences of COVID-19 in patients discharged from hospital: A cohort study. Lancet. 2021. Vol. 397. Р. 220–232. DOI: https://doi.org/10.1016/S0140-6736(20)32656-8
18. Akpek M. Does COVID-19 cause hypertension? Angiology. 2022. Vol. 73 (7). Р. 682–687. DOI: https://doi.org/10.1177/00033197211053903
19. De Lorenzo R., Conte C., Lanzani C., Benedetti F., Roveri L., Mazza M.G., Brioni E., Giacalone G., Canti V., Sofia V., et al. Residual clinical damage after COVID-19: A retrospective and prospective observational cohort study // PLoS ONE. 2020. Vol. 15. Р. e0239570. DOI: https://doi.org/10.1371/journal.pone.0239570
20. Gameil M.A., Marzouk R.E., Elsebaie A.H., Rozaik S.E., Journal E.L. Long-Term clinical and biochemical residue after COVID-19 recovery// Egypt Liver J. 2021. Vol. 11. Р. 74. DOI: https://doi.org/10.1186/s43066-021-00144-1
21. Dennis A., Wamil M., Alberts J., Oben J., Cuthbertson D.J., Wootton D., Crooks M., Gabbay M., Brady M., Hishmeh L., et al. Multiorgan impairment in low-Risk individuals with post-COVID-19 syndrome: A prospective, community-Based study. BMJ Open. 2021;11:e048391. doi: 10.1136/bmjopen-2020-048391.
22. Li W., Moore M.J., Vasllieva N., Sui J., Wong S.K., Berne M.A. Angiotensin-Converting enzyme 2 is a functional receptor for the SARS coronavirus. Nature. 2003;426:450–454. doi: 10.1038/nature02145.
23. Banerjee M., Pal R., Dutta S. Risk of incident diabetes post-COVID-19: A systematic review and meta-Analysis. Prim. Care Diabetes. 2022. Vol. 16. 591–593. DOI: 10.1016/j.pcd.2022.05.009
24. Liu F., Long X., Zhang B., Zhang W., Chen X., Zhang Z. ACE2 expression in pancreas may cause pancreatic damage after SARS-CoV-2 infection // Clin. Gastroenterol. Hepatol. 2022. Vol. 18. Р. 2128–2130.e2. DOI: https://doi.org/10.1016/j.cgh.2020.04.040
25. Wu J., Mackie S.L., Pujades-Rodriguez M. Glucocorticoid dose-Dependent risk of type 2 diabetes in six immune-Mediated inflammatory diseases: A population-based cohort analysis. BMJ. Open. Diabetes // Res. Care. 2020. Vol. 8. Р. e001220. DOI: https://doi.org/10.1136/bmjdrc-2020-001220
26. Oudit G.Y., Kassiri Z., Jiang C., Liu P.P., Poutanen S.M., Penninger J.M. SARS-Coronavirus modulation of myocardial ACE2 expression and inflammation in patients with SARS // Eur. J. Clin. Investig. 2009. Vol. 39. Р. 618–625. DOI: https://doi.org/10.1111/j.1365-2362.2009.02153.x
27. Shaharuddin S.H., Wang V., Santos R.S., Gross A., Wang Y., Jawanda H., Zhang Y., Hasan W., Garcia G., Jr., Arumugaswami V., et al. Deleterious effects of SARS-CoV-2 infection on human pancreatic cells // Front. Cell. Infect. Microbiol. 2021. Vol. 11. Р. 678482. DOI: https://doi.org/10.3389/fcimb.2021.678482
28. Melvin W.J., Audu C.O., Davis F.M., Sharma S.B., Joshi A., DenDekker A., Wolf S., Barrett E., Mangum K., Zhou X. et al. Coronavirus induces diabetic macrophage-Mediated inflammation via SETDB2 // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. 2021. Vol. 118. Р. e2101071118. DOI: https://doi.org/10.1073/pnas.2101071118
29. Steenblock C., Richter S., Berger I., Barovic M., Schmid J., Schubert U., Jarzebska N., von Mässenhausen A., Linker-
mann A., Schürmann A. Viral infiltration of pancreatic islets in patients with COVID-19. Nat. Commun. 2021. Vol. 12. Р. 3534. DOI: https://doi.org/10.1038/s41467-021-23886-3
30. Steenblock C., Schwarz P., Ludwig B., Linkermann A., Zimmet P., Kulebyakin K., Tkachuk V.A., Markov A.G., Lehnert H., de Angelis M.H., et al. COVID-19 and metabolic disease: Mechanisms and clinical management // Lancet Diabetes Endocrinol. 2021. Vol. 9. Р. 786–798. DOI: https://doi.org/10.1016/S2213-8587(21)00244-8
31. Kirchdoerfer R.N., Cottrell C.A., Wang N., Pallesen J., Yassine H.M., Turner H.L., Corbett K.S., Graham B.S., McLellan J.S., Ward A.B. Pre-Fusion structure of a human coronavirus spike // Protein. Nat. 2016. Vol. 531. Р. 118–121. DOI: https://doi.org/10.1038/nature17200
32. Vaduganathan M., Vardeny O., Michel T., McMurray J., Pfeffer M.A., Solomon S.D. Renin-Angiotensin-Aldosterone system inhibitors in patients with COVID-19 // N. Engl. J. Med. 2020. Vol. 382. Р. 1653–1659. DOI: https://doi.org/10.1056/NEJMsr2005760
33. Annweiler Z., Cao Y., Wu E., Faucon S., Mouhat H., Kovacic J., Sabatier M. Counter-regulatory ‘renin-Angiotensin’ systemBased candidate drugs to treat COVID-19 diseases in SARSCoV-2-Infected patients. Infect. Disord.-Drug Targets. 2020;20:407–408.
34. Martínez-Martínez A.B., Torres-Perez E., Devanney N., del Moral R., Johnson L.A., Arbones-Mainar J.M. Beyond the CNS: The many peripheral roles of APOE. Neurobiol. Dis. 2020;138:104809. doi: 10.1016/j.nbd.2020.104809.
35. Baker J., Ayenew W., Quick H., Hullsiek K.H., Tracy R., Henry K. High-Density lipoprotein particles and markers of inflammation and thrombotic activity in patients with untreated HIV infection. J. Infect. Dis. 2010;201:285–292. doi: 10.1086/649560.
36. Sorokin A.V., Karathanasis S.K., Yang Z.H., Freeman L., Kotani K., Remaley A.T. COVID-19-Associated dyslipidaemia: Implications for mechanism of impaired resolution and novel therapeutic approaches. FASEB J. Off. Publ. Fed. Am. Soc. Exp. Biol. 2020;34:9843–9853. doi: 10.1096/fj.202001451.
37. Kaji H. High-Density lipoproteins and the immune system. J. Lipids. 2013;2013:684903. doi: 10.1155/2013/684903.
38. Azzolini E., Levi R., Sarti R., Pozzi C., Mollura M., Mantovani A., Rescigno M. Association Between BNT162b2 Vaccination and Long COVID After Infections Not Requiring Hospitalization in Health Care Workers // JAMA. 2022. Vol. 328. Р. 676–678. DOI: https://doi.org/10.1001/jama.2022.11691
39. Chudasama Y.V., Gillies C.L., Zaccardi F. et al. Impact of COVID-19 on routine care for chronic diseases: a global survey of views from healthcare professionals // Diabetes Metab. Syndr. 2020. Vol. 14. Р. 965–967.
40. Rowlands A.V., Henson J.J., Coull N.A. et al. The impact of COVID-19 restrictions on accelerometer-assessed physical activity and sleep in individuals with type 2 diabetes // Diabet Med. 2021. DOI: https://doi.org/https://doi.org/10.1111/dme.14549
41. Gregg E.W., Sophiea M.K., Weldegiorgis M. Diabetes and COVID-19: population impact 18 months into the pandemic // Diabetes Care. 2021. Vol. 44. Р. 1916–1923.
42. Wu Q., Zhou L., Sun X. et al. Altered lipid metabolism in recovered SARS patients twenlve years after infection // Sci. Rep. 2017. Vol. 7.
43. Yang J.K., Lin S.S., Ji X.J., Guo L.M. Binding of SARS coronavirus to its receptor damages islets and causes acute diabetes // Acta Diabetol. 2010. Vol. 47. Р. 193–199.
44. Moldofsky H., Patcai J. Chronic widespread musculoskeletal pain, fatigue, depression and disordered sleep in chronic post-SARS syndrome; a case-controlled study // BMC Neurol. 2011. Vol. 11. Р. 37.
45. Wostyn P. COVID-19 and chronic fatigue syndrome: is the worst yet to come? // Med. Hypotheses. 2021. Vol. 146. Р. 110469. DOI: 10.1016/j.mehy.2020.110469